научная статья по теме Библейские реминисценции в повести Б. К. Зайцева «Голубая звезда» Биология
Текст научной статьи на тему «Библейские реминисценции в повести Б. К. Зайцева «Голубая звезда»»
3. Зенкин С. Н. Введение в литературоведение: Теория литературы: Учеб. пособие. М., 2000.
4. Купина Н.А., Литовская М.А., Николина Н.А. Массовая литература сегодня. М., 2009.
5. Хализев В.Е. Теория литературы. М., 1999.
Н.А. Иванова, Л.В. Ляпаева
Чувашский государственный университет им. И.Н. Ульянова г. Чебоксары, Чувашская республика, Россия
БИБЛЕЙСКИЕ РЕМИНИСЦЕНЦИИ В ПОВЕСТИ Б.К. ЗАЙЦЕВА «ГОЛУБАЯ ЗВЕЗДА»
В художественной структуре повести Б.К. Зайцева «Голубая звезда»(1918) важное место занимают библейские реминисценции, позволяющие глубже понять проблематику произведения. Герои повести часто обращаются к ветхозаветным и новозаветным сюжетам. Библейские реминисценции выступают и в виде названий псалмов, упоминаний церковных фраз, названий церковных реалий. Их использование позволяет расширить пространственно-временные границы событий, возвести реальность к сакральному.
Повесть Б.К. Зайцева «Голубая звезда» (1918) относится к числу программных произведений писателя, о чем свидетельствует запись в автобиографии: «В 1918 году <. > появилась повесть, которую я считаю самой полной и выразительной из первой половины моего пути. Она прозрачнее и духовнее «Земной печали» (3;50-51). В ней свое наивысшее воплощение находят как идейные, так и художественные искания автора.
В современном литературоведении изучению повести «Голубая звезда» посвящены исследования М.В. Ветровой, Е.Ф. Дудиной, Л.А. Иезуитовой, О.Г. Князевой, Л.В. Ляпаевой, Л.А. Пермяковой, Л.В. Усенко (5;6;7;8;9;10). В поле зрения исследователей находились разные аспекты анализа. Наиболее освещаемыми являлись следующие вопросы: проблема героя (5;6;7;8), мотивная структура (мотив одиночества; мотив культуры, мотив игры) (6; 9), поэтика сна (6), символика (звезда) (6), вопросы традиций Достоевского, Чехова, Вл.Соловьева (5;6;8), импрессионистические черты повести (10). Таким образом, обращение исследователей к повести «Голубая звезда» представлено достаточно разносторонне, однако такая особенность повести «Голубая звезда» Зайцева, как активное введение «чужого слова» в ткань повествования, является недостаточно исследованным. «Чужое слово» — это «речь в речи», по М.Бахтину, это изображенная речь, способ структурного обнаружения диалогичности в иной плоскости, чем сюжет и система персонажей (4;331). С этой точки зрения повесть не была объектом анализа, что позволяет говорить об актуальности темы. Главная форма «чужого слова» в «Голубой звезде» связана с введением библейских реминисценций.
Цель нашей работы: выявить специфику использования библейских реминисценций в повести «Голубая звезда». Для достижения поставленной цели необходимо раскрыть способы введения «чужого сло-ва»-библейских реминисценций, рассмотреть с точки зрения их соотнесенности с текстом Библии, выделить их формы и виды и, наконец, обозначить функции.
Библейские, новозаветные и ветхозаветные, мотивы и реминисценции широко представлены в повести «Голубая звезда».
Носителем христианских идей в произведении является Алексей Петрович Христофоров, утверждающий, что «нет ничего в мире выше христианства» (2,364). В противовес герою Анна Дмитриевна, представитель элиты Москвы, говорит своей приятельнице: «Фанни, слышишь? "Легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, нежели богатому войти в Царствие Небесное"! Это про нас с тобой» (2,364). В данном тесте мы видим точное введение цитаты из Библии (Матф. 19:24; Лк. 18:25). Анна Дмитриевна говорит о сложности отречения от «светских» ценностей и принятия жизни согласно христианской морали.
Христофорова иронично сравнивает Фанни с Франциском Ассизским. Эта реминисценция подчеркивает монашеское поведение Алексея Петровича, поскольку известно, что Франциск Ассизский — католический святой, учредитель названного его именем нищенствующего ордена, знаменующий собой перелом в истории аскетического идеала, а потому и новую эпоху в истории западного монашества и римской курии.
Анна Дмитриевна — героиня, мироощущение которой невозможно определить вне библейских реминисценций, говорит Христофорову: «С меня долго надо смывать, ах, как долго смывать прежнее. Голубчик, мне оттого с вами легко, что вы не теперешний, древний человек.. Уж и сейчас похоже, что мы удалились с вами в пустыню, но это только первые шаги. Ах, иногда я мечтаю о настоящей Фиваиде, о
жизни, в какой-то блаженной египетской пустыне, наедине с Богом» (2,405). Здесь содержится прямая библейская реминисценция: текст отводит к евангельскому рассказу, согласно которому Иисус Христос, ведомый Духом, удалился в пустыню, чтобы в уединении, молитве и посте подготовиться к исполнению миссии, с которой он пришел на землю. Иисус сорок дней «Был искушаем от диавола и ничего не ел в эти дни, а по происшествии их взалкал» (Лк. 4:2). Главный смысл обращения Анны Дмитриевны к подобному библейскому сюжету — в готовности уйти от мирской жизни, эта готовность, пока не реализовавшаяся, но существует как возможность.
Параллели между ситуациями бытовыми и библейскими в повести постоянны, даже на уровне иронии, самоиронии. Так, войдя в дом Христофорова, Анна Дмитриевна говорит: «А, убежище отшельника. Здравствуйте, святой Антоний» (2,340). Содержание этого разговора отсылает читателя к житию святого Антония и непосредственно к Ветхому Завету. Преподобный Антоний известен как аскет-отшельник III -IV вв., подвизавшийся в египетской пустыне Фиваиде. Христофоров, по сути, ведет аскетический образ жизни.
Таким образом, использование библейских ситуаций и реминисценций позволяет расширить пространственно-временные границы событий, возвести реальность к сакральному.
Наполнить пространство, сделать его духовным помогают такие виды библейских реминисценций, как названия псалмов, упоминания отдельных церковных фраз, даже названий каких-либо церковных реалий: «Рождество у Вернадских проходило по точному ритуалу: на первый день являлись священники, пели "Рождество Твое, Христе Боже наш"» (2,370), «"Христос воскрес!" — "Воистину воскрес!"»(2,404), «ставила свечку "Укротительнице злых сердец"» (2,359), лампадка, «пахнет ладаном» (2,334), вечерня и т.д. При этом в земное время органично вливается время вечное, что подчеркивается уже тем, что оно измеряется церковным календарем: «Легко, приветливо светлел в Машуриной чистой комнате масленичный день» (2,398), «Следующий день был четверг Страстной недели, знаменитый день Двенадцати Евангелий, длинных служб, вечернего шествия с огоньками» (2,403), «через несколько дней, незадолго до Рождества»(2,366). Все это соотносится с жизнью Вечной. Так, Христофоров говорит: «. недавно, на днях я испытал странное чувство. На минуту я ощутил себя блаженным и бессмертным духом, существующим вечно, здесь же, на земле. Жизнь как будто бы проносилась передо мной миражом, вечными сменами, и уходящих миражей мне не жаль было, а будущие — я знал, придут. Я забывал о прошлом и не думал о будущем. Быть может, такое состояние, со всегдашним ощущением света, то есть Бога, и есть райская жизнь, о которой говорит Библия»(2,406). Герой здесь органично соединяет себя с идеями Библии. Библия выступает как напоминание о краткости человеческой жизни и вечности мира. Именно на фоне вечной жизни, жизни, в которой сокрыты истинные ценности бытия, и рассматриваются земные явления в повести.
Таким образом, библейские реминисценции занимают значительное место в художественной структуре «Голубой звезды» Б.Зайцева. Они многообразны. Герои (Христофоров, Анна Дмитриевна, Фанни и др.) часто обращаются к ветхозаветным и новозаветным библейским сюжетам. И именно с помощью такого типа «чужого слова», как библейские реминисценции происходит углубление представлений о духовных исканиях героев начала XX века.
Список использованных источников
1. Библия: книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. — М: Издание Московской Патриархии, 1993. — 1372с.
2. Зайцев Б.К. Осенний свет: Повести, рассказы / Б.К. Зайцев. — М.: Советский писатель, 1990. —
3. Зайцев Б.К. О себе (1943) // Зайцев Б.К. Сочинения: В 3т. Т.1. — М.: Терра, 1993. — 527с.
4. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества / М.М. Бахтин. — М.: Искусство, 1979. — 424с.
5. Ветрова М.В. Повесть Бориса Зайцева «Голубая звезда»: круг символистских идей и художественный опыт Достоевского // Вестник Харьковского национального университета им. В.Н. Каразина. Серия Филология. — 2008.- Вып. 53, № 798.
6. Дудина Е.Ф. Творчество Б.К. Зайцева 1901-1921 годов: своеобразие художественного метода: автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук:10.01.01: 0рел,2007.
7. Иезуитова Л. В мире Бориса Зайцева // Б.К. Зайцев Земная печаль: Из шести книг. — Л.: Лениз-дат, 1990. — с. 5-16.
8. Князева О.Г. Религиозно-философские основы художественного творчества Б.К. Зайцева 19101920-х гг.: диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук: 10.01.01: Курск,2007.
9. Ляпаева Л.В. Некоторые особенности мотивной структуры повести Б. Зайцева «Голубая звезда» // Классика и современность. — Чебоксары: Изд-во Чуваш.ун-та, 2007. — с. 43 — 48.
10. Усенко Л.В. Импрессионизм в русской прозе начала XX века / Л.В. Усенко.- Ростов-на-Дону: Изд-во Рост.ун-та, 1988. — 237с.
Технический институт (филиал) Якутского государственного университета
г. Нерюнгри, Россия
АВТОРСКИЙ ЗАМЫСЕЛ И ИМПЛИЦИТНЫЙ ЧИТАТЕЛЬ
На примере романа В. Я. Брюсова «Огненный ангел» рассматриваются поливалентные авторские установки на создание романа, ориентированного на множественность читательских интерпретаций.
Имплицитный читатель — термин, введенный в научную практику немецким литературоведом В. Изером [1], означает нарративную инстанцию, ответственную за реализацию интерпретационной схемы, наиболее полно соответствующей авторскому замыслу. Это текстуальная конструкция, а не проекция реальной аудитории, так как наряду с другими категориями текста в замысел автора произведения входит ориентация на определенного читателя. Часто мы можем наблюдать авторскую установку на вариативность читательского восприятия п
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.
Источник
Голубая звезда Бориса Зайцева.
Образ звезды в романе «Голубая звезда» вводится после лаконичного описания жизненного пути Христофорова: «много раз уже в его бродяжной, нескрепленной жизни приходилось ему гостить и жить у разных людей. Он знал, как берут свой чемоданчик и являются под благосклонный кров».
«Христофоров шел с непокрытой головой. Ночь была синяя, прозрачная и теплая. На востоке светлело. Там виднелась крупная, играющая звезда. Христофоров поднял голову. И тотчас увидел голубую Вегу прямо над головой. Он не удивился. Он знал, что стоит ему поднять голову, и Вега будет над ним. Он долго шел, всматриваясь в нее, не надевая шляпы» (4, 278).
В этих словах все сказано. Все, что будет звучать дальше, только лишь развитие заданного мотива. Вега как нечто единственно родное Христофорову, член семьи, о которой в романе не сказано ровным счетом ничего… Это и мать, заботящаяся и оберегающая, и жена, готовая всегда поддержать. Она – талисман, сопровождающий героя повсюду. Она – та единственная, перед кем он открывается практически полностью, что символизирует снятая и так и не надетая в ту ночь шляпа.
Как всегда в произведениях Зайцева, все то, что вызывает у самого автора светлые и добрые чувства, окрашено им в голубые и золотые оттенки. Это и монастырь, «глядящий золотыми глазами из дубов» в «засиневшем лесу» (4, 289) (а, как известно, Зайцев был глубоко религиозным человеком, в его произведениях нередко можно встретить глубоко христианский мотив). Это и впечатления от атмосферы, в которой проводились потрясшие воображение Христофорова лошадиные бега: «открылся вольный свет, голубой воздушный простор» (4, 300). «Голубоватый отблеск» Христофоров видел в глазах любимой Машуры и в милой беззаботной Лабунской, которые так ему нравились и с которыми ему так легко было найти общий язык. Сам Христофоров (образ которого можно даже сопоставить с князем Мышкиным — или князем Христом — Достоевского, ведь даже фамилия зайцевского героя созвучна со святым именем Христа), столь дорогой писателю персонаж, также голубоглазый. Поэтому неслучайно то, что в качестве путеводной звезды Христофорова Зайцев выбирает именно голубую Вегу.
На протяжении романа мы ясно улавливаем доброе отношение Зайцева к Христофорову: умиление тем, как по-детски приветлив его открытый взгляд, восхищение естественностью, которым одаривает автор окружающих Христофорова персонажей («Он странный, но страшно милый. И страшно настоящий, хотя и странный» (4, 285), «Вы, по-моему, очень чистый и не такой, как другие…» (4, 310-311), «Вот, младенца этого обучу этому ремеслу!» (4, 325)). И читатель так же, как и герои романа, поддаётся симпатии Христофорова, и это неудивительно. «Христофоров курил, слегка наклоняясь над перилами. Внизу бездна – далёкая, тихая улица; ему казалось, что сейчас всё мчит его какая-то сила, от людей к людям, из мест в места. ,,Всё интересно, все важно, — думал он, — и пусть будет всё’’. Он вдруг почувствовал неизъяснимую сладость – в прохождении жизнью, среди полей, лесов, людей, городов, вечно сменяющихся, вечно проходящих и уходящих. ,,Пусть будет Москва, какой-то Ретизанов, кофе на заре, бега, автомобили, Анна Дмитриевна. Это всё жизнь’’» (4, 295) — разве можем мы остаться равнодушными после этих слов? Ведь мы словно чувствуем, что, окажись мы рядом с этим излучающим жизнелюбие и благодушие человеком, мы обязательно полюбимся ему. Просто он любит всё, что его окружает, и своей любовью он способен приносить добро. Точно Иисус, озаряет он лица героев романа; подобно Вифлеемской звезде, озаряет Вега путь ему и всем, кто его окружает (вспомним, как он посоветовал, будто проповедник, Лабунской уехать в Европу, хотя это должно было сопровождаться страшным горем приятеля Христофорова Ретизанова, или как он одним только своим появлением в жизни Машуры натолкнул девушку на мысль о то, что разрыв помолвки с Антоном освободит её).
Вот отрывок из одного ночного диалога Христофорова с Машурой (4, 286-287):
— Это что за звезда? – спросила она громко. – Вон там? Голубоватая?
— Вега, — ответил Христофоров.
— А. – протянула она безразлично и пошла в глубь сада. Сделав небольшой тур, вернулась.
Источник
Голубая звезда
Очень кратко : Девушка влюбилась в странного мужчину и разорвала отношения с женихом, но мужчина не смог ответить на её чувство — он видел в ней лишь поэтический образ. Девушка решила остаться одна.
Названия глав — условные.
Глава 1 . Знакомство с Христофоровым
Эту зиму Христофоров проводил в Москве.
Алексей Петрович Христофоров — лет 30, голубоглазый, с пышной шевелюрой, висячими усами и мягкой бородкой, одинокий, нерешительный, мягкий, тихий, странноватый романтик не от мира сего
Недавно у своих знакомых он встретил богатую московскую барыню и получил приглашение на небольшой благотворительный «вечер в пользу русских художников в Париже». Там Христофоров снова встретил своих знакомых Вернадских — Наталью Григорьевну и Машуру.
Наталья Григорьевна Вернадская — седая, представительная дама, немолода, богата, очень рассудительная, решительная, ведёт упорядоченный образ жизни
Машура — приёмная дочь Натальи Григорьевны, тоненькая, с острым подбородком и большими чёрными глазами, тихая, послушная, романтичная, любит и уважает приёмную мать
Наталья Григорьевна познакомила Христофорова с Анной Дмитриевной.
Анна Дмитриевна — молодая вдова, очень богата, высокая, статная, красивая и сильная
Христофоров чувствовал себя чужим в московском высшем обществе. Он долго жил в провинции, давал уроки, работал, где приходилось, и только теперь, получив временную работу в Москве, начал вести более светскую жизнь.
Наталья Григорьевна сообщила, что сняла на лето имение под Звенигородом, по соседству с Анной Дмитриевной, и пригласила Христофорова погостить.
Главы 2–4 . В гостях у Вернадских, Машура и Антон
В начале июня Вернадские покинули Москву и на всё лето поселились в большом деревянном доме. Вскоре к ним приехал Антон.
Антон — сын дьячка, считается Машуриным женихом, немного сутулый, коротконогий, некрасивый — широкий лоб, небольшие, глубоко посаженные глаза, плохой цвет лица, упрямый, ревнивый, самолюбивый
Антон знал Машуру ещё с гимназии, часто бывал у Вернадских, уважал Наталью Григорьевну, но терпеть не мог их барского образа жизни. Он любил Машуру, но со свадьбой тянул — ему казалось, что Наталья Григорьевна считает его плебеем. Однако Наталья Григорьевна не была против этого брака, лишь считала, что у Антона слишком сложный характер.
К вечеру приехал Христофоров. Антона он раздражал своим безоблачным спокойствием. Машура начала замечать, что с Христофоровым ей легче и спокойнее, чем с Антоном.
Однажды Христофоров показал Машуре Вегу, голубую звезду, которую считал своей путеводной звездой, и сравнил с ней девушку.
Утром Машура, Христофоров и Антон отправились осматривать находящийся неподалёку старинный монастырь. Туда же на автомобиле прикатила Анна Дмитриевна в сопровождении Никодимова и Ретизанова.
Дмитрий Павлович Никодимов — офицер, любовник Анны Дмитриевны, высокий, сухощавый, коротко стриженный, с нездоровым цветом лица и тёмными глазами, игрок, развратник, негодяй
Александр Сергеевич Ретизанов — знакомый Анны Дмитриевны, худой, седоватый, с синими глазами и изящным лицом, влюбчивый, нервный
Антона настолько раздражала эта компания, что он поссорился с Машурой и уехал. Христофоров решил, что ему не надо оставаться у Вернадских, и уехал с Анной Дмитриевной в Москву.
Главы 5–6 . Никодимов и Анна Дмитриевна
Христофорову казалось, что его подхватил и несёт бурный поток, но ему, «в его бродяжной, нескрепленной жизни» приходилось гостить у разных людей. Он провёл с Никодимовым и Ретизановым почти всю ночь и узнал их ближе. Ретизанов был влюблён в Лабунскую.
Елизавета Андреевна Лабунская — балерина, восходящая звезда, молодая, красивая, легкомысленная, беззаботная
Никодимов был циником и боялся лифтов.
Утром Анна Дмитриевна отвезла Христофорова на бега. По дороге она рассказала ему, что её совсем ещё девочкой продали замуж за «сверхъестественное миллионное животное». Муж её бил, а она ему изменяла. После его смерти она не хотела о нём вспоминать. С Христофоровым она разоткровенничалась потому, что чувствовала в нём доброту и детскую наивность, поэтому и называла его иногда «дитя».
На бегах Никодимов проигрался. Анна Дмитриевна давала ему деньги. Христофоров понял, что она глубоко несчастна.
Главы 7–8 . Машура и Антон мирятся
Наталью Григорьевну беспокоили отношения Машуры и Антона. После ссоры в монастыре они не разговаривали, Антон ходил мрачный, но из поместья не уезжал.
Заехал за вещами Христофоров. После его отъезда между Машурой и Антоном произошло объяснение. Толком они ничего не выяснили, снова поссорились, и Антон уехал. Вернадские прожили в поместье ещё месяц.
Осенью Машура вернулась в Москву и зажила прежней жизнью — ходила на курсы философии, истории и литературы, в гости и на собрания женского общества, где девушки занимались духовным саморазвитием.
Состоящая в этом же обществе Лабунская пригласила Машуру на артистический вечер. Там девушка встретилась с Христофоровым. Поздно вечером Христофоров провожал её домой. Машура была очарована им, считала его аскетизм и полумонашеский образ жизни загадочным. Она практически призналась ему в любви, но в ответ он лишь пожал её руку. И тогда Машура резко заявила Христофорову, что любит только Антона.
Утром к Вернадским приехал Антон. У Машуры заседало женское общество. Пересилив мрачное раздражение и неуверенность, Антон дождался конца заседания, встретился с Машурой, и они на время помирились.
Главы 9–10 . Анна Дмитриевна расстаётся с Никодимовым
Зимой Анна Дмитриевна узнала, что Никодимов прилюдно говорил о ней гадости, подделал её подпись на закладной и сожительствовал с неким сомнительным юношей. Она написала ему гневное письмо и назначила встречу в театральной ложе. В тот же день, прогуливаясь, Анна Дмитриевна случайно столкнулась с Христофоровым и пригласила на балет и его.
На следующий день Анна Дмитриевна встретилась с Никодимовым. Тот спокойно признал себя безнравственным человеком. Он считал, что безнравственность — врождённое свойство характера, и не пытался измениться.
Глядя на Никодимова, Анна Дмитриевна почувствовала презрение, нежность, обиду, жалость и отвращение.
Главы 11–12 . Любовь Машуры
Помирившись с Антоном, Машура долго считала, «что её сердечные дела прочны». Антон был кроток, предан и весь принадлежал ей, но в глубине души Машура понимала, что её чувство к парню — не совсем то, о чём она мечтала. Она вспоминала летнюю ночь, когда Христофоров показал ей голубую звезду Вегу, и жалела, что Антон ничего не знает о звёздах.
Незадолго до Рождества Машура встретила Христофорова в художественном музее. Позже на улице он сказал Машуре, что любит её и пригласил к себе в гости, чем очень смутил девушку. Она не понимала, как относиться к его словам.
Машура рассказала Антону, что встретила Христофорова. Парень вспылил, сказал, что ему душно в доме Вернадских, и молодые люди снова поссорились. На Рождество и Новый год Антон не появился.
После праздников Машура пошла к Христофорову. Девушка чувствовала сильную влюблённость. Наступил вечер. Они сидели в садике у дома, Христофоров снова сравнил Машуру с Вегой, и тут она поняла, что он не видит в ней женщину.
Она поняла, что Христофоров не сможет дать ей то, о чём мечтают все девушки — семью, дом. Он не верил в счастье людей, «сообща ведущих хозяйство».
Машура решила навсегда распрощаться с Христофоровым. Он проводил её домой, и у подъезда они столкнулись с Антоном. Он поклонился как чужой и перешёл на другую сторону улицы. Ночью Машура плакала, Христофоров грустил.
Главы 13–16 . Дуэль, гибель Никодимова
Во время Святок все, кроме Никодимова, были приглашены на бал-маскарад. Никодимов явился без приглашения со своим юным любовником. Анна Дмитриевна в порыве чувств предложила Никодимову уехать и начать жизнь сначала, но тот отказался. Позже выяснилось, что на балу он поссорился с Ретизановым, сказав что-то нелицеприятное о Лабунской, и тот вызвал его на дуэль.
Дуэль состоялась утром после бала. Присутствовали мальчик Никодимова, Христофоров и доктор. Никодимов прострелил Ретизанову ключицу.
После дуэли Ретизанов долго болел. Его навещали Христофоров и Лабунская. Она призналась Христофорову, что уезжает в Европу с неким богатым англичанином.
Однажды Христофоров навестил и Никодимова. Тот рассказал, что после окончания военной академии был шпионом, но во время одного из заданий попал в неприятную ситуацию. Его карьера рухнула, из-за чего он начал играть и вести развратный образ жизни. Через несколько дней Никодимов погиб — упал в лифтовую шахту, а спускавшийся сверху лифт перерезал его надвое.
Главы 17–19 . Машура и Антон расстаются
Машура снова помирилась с Антоном и всю зиму они встречались. Весной девушка поняла, что любит его только как друга детства и поступает нечестно, удерживая парня возле себя.
После Пасхи Машура написала Антону письмо. Отправив его, она почувствовала, «что теперь начинается для неё новое». Наталья Григорьевна заподозрила, что дочь в кого-то влюблена.
После гибели Никодимова Анна Дмитриевна уехала из Москвы в своё имение в средней полосе России. У неё гостил Христофоров. С июня он «получал работу в крупной библиотеке южного города» и рад был отдохнуть перед отъездом от непривычно бурной зимы.
Вскоре Христофоров получил письмо от Натальи Григорьевны. Она сообщала, что Ретизанов умер от простуды и тоски по бросившей его Лабунской. С Пасхи Наталья Григорьевна и Машура жили в Крыму, Антон остался в Москве и вряд ли приедет.
Христофорова обрадовало это письмо. Вечером он долго смотрел на Вегу — свою голубую звезду.
Понравился ли пересказ?
Ваши оценки помогают понять, какие пересказы написаны хорошо, а какие надо улучшить. Пожалуйста, оцените пересказ:
Что скажете о пересказе?
Что было непонятно? Нашли ошибку в тексте? Есть идеи, как лучше пересказать эту книгу? Пожалуйста, пишите. Сделаем пересказы более понятными, грамотными и интересными.
Источник
Повесть зайцева голубая звезда анализ
И вслед за Шмелевым – Зайцев «Голубая звезда». В школе проходили, но я почему-то тогда не прочитала. Вернулась сейчас. Не особенно понравилось. Или, по крайней мере, неоднозначное впечатление.
В «Звезде» чувствуются литературные параллели. Образ Антона студента-естественника, рационально относящегося к окружающему миру, которому чуждо искусство, чуждо художественное вдохновение – напоминает тургеневских героев-практиков. Машура – немного «тургеневская девушка». Вспоминается и Достоевский, тема странника и искателя, только Христофоров у Зайцева спокойнее, в большей степени созерцатель и в меньшей степени идеолог, чем герои Достоевского, чем Алеша Карамазов: не столько участник, сколько наблюдатель. Машура мучится выбором между Антоном, который сам собой стал считаться женихом, которого удобно держать при себе и к которому она привыкла, и Христофоровым , одиночкой, живущим по течению и чутким к красоте — хотя особое отношение Христофорова к ней, она чувствует, «не то, что обычно считается любовью к женщине». Метания Машуры между двумя женихами и одновременно с этим между двумя разными типами жизненных установок — тоже частый мотив в литературе. Есть и пересечение со Шмелевым: ключевые праздники, в которые происходят какие-то важные события: Рождество, Пасха. Присутствует у Зайцева и бытописание. Атмосфера усадьбы, куда Машура с матерью приезжают на лето, Звенигорода и старого монастыря. И в то же время – светской жизни рубежа веков: салоны с глубокомысленными беседами об искусстве и философии, балет, нравы, пороки…
И хотя ситуация реальна и даже мне в чем-то близка, человеческие образы, несмотря на правдоподобность, кажутся тусклыми. Да… в идее голубой звезды (Веги), которую Христофоров считает своей путеводной звездой и которая воплощает в себе что-то вроде источника всеобщей любви, идеал красоты, художественного совершенства – и одновременно является символом его чувства к Машуре, наверное, есть что-то перекликающееся с идеями Соловьева, только ещё более пантеистическое.
Особенно чего-то не хватает в Христофорове: недостаточно ярко и цельно он обрисован, не очень убеждает. Так же как не дают и сильного впечатления описания природы или того же монастыря. Даже непонятно, зачем автор ведет туда героев – то ли для них это простое путешествие и нужен какой-то разговор по сюжету, то ли оно много чего значит. В общем, могло быть очень хорошо, но где-то автор не дотянул.
Источник
Статья
Синтаксемы с пространственно-временным значением в повести Бориса Зайцева «Голубая звезда»
Аннотация
– Время есть четвёртое измерение про-
странства! — кричал он. — И оно висит на нас,
как ветхие, как тяжёлые одежды. Когда мы
его сбросим, то станем полубогами и одновре-
менно будем видеть события прошлого и буду-
щего, что сейчас мы воспринимаем в последо-
вательности, которую и называем временем.
Борис Зайцев. «Голубая звезда»
В предлагаемой статье на материале повести Б. Зайцева «Голубая звезда» как особое явление выделены вторичные и совмещённые временные значения. Анализу подвергаются синтаксемы с семантикой места, у которых появляются временные оттенки значений. Исследуется, как в пространственных категориях воспринимается и осмысляется время, заполненное событиями. Доказано, что проявлению темпорального значения в конструкции способствует морфологическое время глагола, выполняющего функцию сказуемого. Выявлено, что приращение временного смысла происходит в секвентной связи с темпоральной синтаксемой, при наличии в предложении идеи движения и некоторых других условиях. Сделан вывод о том, что синтаксемы синкретичной семантики демонстрируют различие понятийных языковых категорий.
Авторы
доктор филологических наук, профессор кафедры современного русского языка Московского государственного областного университета. Сфера научных интересов: проблемы синтаксиса современного русского языка, грамматическая семантика, реализация грамматических значений в
художественном тексте.
Источник